Вороний фотоальбом

PashA, Crowl, Akemy Leones, благодарности - и от меня, и от Виорики =3
______________________________________________________________
Этюд в янтарных тонах - или попросту ребятушки возвращаются домой после прогулки к океану.
Виорика на Фруктовой Водке, Донни на Норне и Пепп на Танцоре

Заглянула в ваш фотоальбом. Увидела столь яркую и солнечную картину и грусть, как рукой, сняло)))).

Geez I've always loved your album, but damn, you've outdone yourself yet again.

Nalejn (Наталья), долой грусть! Даешь солнечное настроение!
Gunner Weston, oh, thank you so much! It means a lot for me!)
_______________________________________________
И немножко летне-вечерней романтики от Джо и Рыжей

От подобного может случится приступ умиления ^^

Такой теплый скрин, греет душу :3

Надо бы завести парочку красивых мужичков и всех поперекрестить

Crowl, уруру =3
mariya_mak, радует =3
Katrin, давай-давай!))))

Обожаю твои работы! Фон просто замечательный!

Алина, спасибо большое, очень приятно =3
________________________________________
Тил и Виорика, Капитан и Воланд в лавандовом поле прохладным вечерком

There are no words to describe such beauty!

Jessie97, oh, many-many thanks!
______________________________________________________________
А вот, собственно, и прода (до конца) вот этой вот байды:https://equestrian-sims.forum2x2.ru/t3727p625-topic#96100
меня просто не хватит на много скриов, простите)
***
Понадобилась пара дней, чтобы перерыть весь интернет и сайт библиотеки Килларни в поисках и на эту пару дней Пеппи будто выпала из жизни, забыв практически обо всем на свете. Днем она в компании планшета и Грюлы с Ночным Рыцарем просиживала на пляже, ночью же – продолжала поиски в привычном укрытии под одеялом. Усилия были вознаграждены маленькой, но крайне важной заметкой, обнаруженной в недрах архивов онлайн-библиотеки Килларни.
«Пропала без вести.
Эйрин О’Брайан, 1912г.р. пропала без вести в районе озер Килларни 1 июня 1933 года. Последним, кто ее видел, был ее муж – мистер Донахью О’Брайан. Он утверждает, будто его жена просто ушла в лес и не вернулась.»
«Поиски пропавшей миссис Эйрин О’Брайан не дали результата. Никаких улик и следов. Полиция в растерянности».
Пеппи выпрямилась, кутаясь в одеяло и глядя в окно на тихонько моросящий над Динглом дождь. На миг по оконному стеклу мелькнула тень огромного хвостового плавника, всколыхнувшего темно-сизые тучи.
- Что ж, - едва слышно прошептала Пеппи вслед ему, - Осталось придумать, как уехать в Килларни. Утро вечера мудренее…
***
- Что за хитрые авантюры? – рассмеялась в трубку Патти, когда Пепп поведала ей о своих планах. Впрочем, уточнять, что она направляется в Килларни, Пеппи не стала. «Мне нужно исчезнуть всего на денек, прикрой тылы, Патти. Если мой старший братик вознамерится проверять, не соврала ли я ему. А он точно проверит, будь уверена».
Легенда состояла в том, что Патти – подруга Пепп еще со школы – пригласила ее на выходной к себе на дачу.
- Свежий воздух, отдых и новые впечатления, все, как доктор прописал, - говорила Пеппи кузену, собирая небогатый скарб в рюкзак, - Вот увидишь, вернусь другим человеком. Номер Патти я тебе дала, ибо мой телефон, я так понимаю, ты мне не намерен отдавать.
- Проживешь денек без мобильного, - кивнул Падди, - А то вместо отдыха потратишь все выходные на смс-ки с кое-кем.
Пеппи в ответ показала «ок», и уже через час, прислонясь лбом к оконному стеклу, глядела на улетающие назад зеленые холмы и на облака, стайками дельфинов прыгающие над автобусом, что держал курс на Килларни.
«Внизу проснутся метели, чей воздух легок и дик,
И зазвенят свиристели, как ледяная вода,
За тем, что мы не допели, мой милый, что не узнаешь из книг.
Я обещаю вернуться в наше личное никогда».
До домика в лесной чаще пришлось добираться пешком и это заняло гораздо больше времени, чем она ожидала. Добравшись до дома Маклафлинов, Пепп посидела на крылечке, глядя, как угасают закатные лучи на широких лапах папоротника.
«Тебе придется совершенно одной ночевать в заброшенном доме. В лучшем случае тебе составит компанию тень мужчины, который, скорее всего, уже давно умер»
- Ты действительно сумасшедшая, - сказала она самой себе вслух, швырнув огрызок яблока в кусты. Черная ворона, сидевшая на ветке дуба на опушке, мягко спланировала вниз и, подобрав брошенный огрызок, вновь взлетела на ветку.
- Я просто все выясню и завтра уже буду дома, - добавила Пеппи, глядя на птицу. Поднявшись, она нащупала в рюкзаке фонарик – в лес стремительно опускались мягкие сумерки – и, закинув рюкзак за спину, продолжила путь.
***
В опустившейся на Килларни ночи дом не был заброшен и пуст. Над крылечком покачивалась керосиновая лампа, и рой мотыльков и прочих ночных насекомых со стуком бился в закопченное стекло. Где-то под половицей громко и звонко стрекотал сверчок. Она оставила свой рюкзак на опушке, под покосившейся елью и тихонько вошла в дом – ничуть не удивленная его изменениями. И едва она шагнула за порог, как мысли и воспоминания обо всем и все то, чем она жила до этого момента – остались за скрипнувшей за спиной дверью, истаяли во мраке между колючих звезд, молчаливо глядящих в озера Килларни теплой майской ночью 1933 года.
Тихо пройдя по гостиной, освещенной такой же тусклой керосинкой, она зашла в спаленку – крохотную, едва вмещавшую в себя кровать с просевшими пружинами и платяной шкаф с отколотой ручкой. На спинке кровати белело в ночном сумраке легкое платье и она, быстро надев его, обернулась к зеркалу, рассматривая свое смутное отражение.
- Эйрин, - в дверях возник его силуэт, но девушка не обернулась.
- Чудесный вечер, - он подошел, крепко обнимая ее сзади и шепча на ухо, - Я соскучился, - и, осторожно откинув ее волосы, он поцеловал ее в шею.
***
Первым тревогу забил Падди – когда Пеппи не вернулась на следующий день назначенным вечерним рейсом. Когда же она не приехала и последним автобусом, ирландец поднял едва ли не истерику.
- А кто ее без телефона отпустил, балда курчавая? – лениво потягивая сидр, ехидно поинтересовалась Сигги, - Ты своей заботой кого угодно в могилу сведешь.
- Да может она опоздала и осталась у этой своей подруги, чего вы кипеш подняли? – вмешался Джо, перебирая гитарные струны, - Дайте девочке погулять. Позвоните этой Патти, если Пип завтра не приедет.
Пеппи не приехала. И Падди к полудню обрывал телефон несчастной Патти.
Девушка сначала что-то невнятно пыталась объяснить орущему в трубку ирландцу, потом испуганно замолчала.
- Блин. Дай я, - Варька отобрала у него телефон.
Ее разговор с Патти вышел недолгим, но явно встревожил Шуньку.
- В общем, вот что, - выдохнула она, завершив вызов и взволнованно оглядев компанию, - Никуда они не ездили и вообще Пеппи у нее не была.
- Что за?! – Падди аж подскочил.
- Пеппи сказала, что ей нужно куда-то съездить, - продолжила Варька, - И попросила Патти сказать, что едет она якобы к ней.
Бабуля, возившаяся тут же, прибирая посуду, внезапно крякнула под нос:
- Назвали девку двойным именем и что-то хотят, ишь. Ищи-свищи теперь.
- Бабушка! Она тебе что-то говорила? – взволнованный Падди увязался за бабулей, - Ты что-то знаешь?
- Да ни черта я не знаю, кроме как то, что я в ее годы тоже любила поискать приключений на свою задницу! – отмахнулась бабка, уходя на кухню.
В воцарившейся тишине Гильом откупорил бутылку пива и, запустив пальцы в короткие светлые волосы, ухмыльнулся:
- Может, она к своему ебы…кх…кобелю остроухому сбежала?
- Какой ты вежливый! – возмутилась Варька.
- Ну ведь вариант, - отозвался Джо, - Звякни Эльвингам.
Рыжая быстро набрала номер и отошла в сторонку, дабы непрошенные  комментаторы не вмешивались. Разговаривала она довольно долго, и остальные уже решили было, что версия Гильома правдива, но Шунька их разочаровала – вернувшись бледная, как простыня и с блестящими от волнения глазами.
- Рей ничего не знает, - выдохнула она и губы ее задрожали, - Она ему вообще ничего не говорила и…кажется, он там немного разволновался…
- Круто, однако, - пробормотала Сигги.
- Нет здесь больше Маленького Солнца, - внезапно подал голос Фрэнки. Он стоял в сторонке, прислонившись спиной к стене дома, и от взгляда его прищуренных черных глаз по спине Рыжей пробежал холодок.
- В каком смысле? – накинулся Падди на индейца, - Ее убили?
Фрэнки нахмурился и неопределенно покачал головой. Черные волосы, рассыпанные по широким плечам, отливали синевой в закатных лучах солнца. Где-то над холмами послышалось хриплое круканье воронов.
- Нет ее здесь, - еще тише повторил он, - И она может не вернуться.
Джо забрал из похолодевших пальцев Шуньки телефон, набрал номер.
- Куда звонишь? – тихо спросила она.
- В полицию, куда еще.
***
Лес был наполнен щебетом птиц и стрекотом насекомых, солнечные зайчики играли в молодой майской листве. Ветер носил запахи сырого мха и трепал ярко-рыжие, почти красные локоны Эйрин с вплетенным в них белым перышком. Она сидела на крыльце в кресле-качалке, сложив руки на коленях и задумчиво глядя в чащу леса.
Эйрин снились странные сны. Заполненные туманом и неясными образами. Хороводы людей, лица которых ей казались странно знакомыми. Руки и губы другого мужчины, его объятия, глаза – не серо-голубые, как глаза Донахью, а зеленые, будто поля клевера на утесах Мохер. Кажется, она знала его имя во сне. Но сейчас не помнила. Сейчас память услужливо подавала ей другие воспоминания – из далекого детства, ее отец, уходящий на восстание 1916, то, как его расстреляли на площади в Дублине.
Твой отец повесился в мрачной квартире на шестом этаже. Весной 2016 года.
- Эйрин, милая, - Донахью присел перед ней, обняв ее колени, - Ты сегодня задумчива.
- Вспоминаю, - ответила она, - Пытаюсь вспомнить.
- Что же?
- Сны, - она нахмурилась, вызывая в памяти неясные образы. На миг лицо мужчины мелькнуло перед взглядом четко, и ей показалось, что она снова услышала его имя, но в следующий миг вихрь других воспоминаний завертел, снес все, - Хью. Мне снился другой мужчина.
Он вскинул брови и взял ее ладони в свои:
- Вот как? И что же он делал?
- Звал меня. И целовал, - едва слышно прошептала она.
- Целовал? – засмеялся Донахью и притянул ее к себе, - Тогда стоит тебе забыть об этом.
Он накрыл ее губы своими и Эйрин, прикрыв глаза, ответила ему, но с пронзившим ее ужасом ощутила, насколько его поцелуй холодный. Холодный и чужой.
***
- Ну разве может быть так, что нет вообще ни одной зацепки? – отчаянно всплескивала руками Шунька, - Ну не в Бермудском же треугольнике она пропала!
Пеппи не было уже вторую неделю. Полиция разводила руками и заверяла, что все обойдется. Люди Хофса так же пожимали плечами.
- Ну ладно, хорошо, значит в местные бордели она не попала, - утешал Джей-Си страдающего Падди и тот облегченно вздыхал, - Тогда остается еще пара вариантов…
- Каких же? – настораживался рыжий.
- Ну либо ее грохнули и умело замели следы, бросили тело в океан, например – в таком случае, поверь, трупец нескоро обнаружат, - здесь Падди бледнел и со стоном дергал свои яркие кудри, а Хофс продолжал с нерушимой невозмутимостью, - Либо же полетела наша девочка куда-нибудь в Эмираты…
- Зачем? – перебивал Падди и Джей глядел на него ласково и сочувственно, как смотрят на забавных, но бесполезных зверьков.
- В сексуальное рабство, зачем еще? – мягко объяснял он, ухмыляясь уголком губ, - Мордашка у нее миловидная, там за нее дорого дадут.
Тут Падди обычно оказывался на грани обморока и его приходилось отпаивать вискарем.
Самым спокойным во всей этой ситуации оказался Фрэнки, взявший в это время шефство над лошадьми Пепп.
- Я не вижу, что она умерла, - говорил он Варьке, - Понимаешь. Она просто не здесь. Но теперь я знаю, что она вспомнит дорогу назад, вспомнит, как и все то, что ей нужно было вспомнить.
- Отличные загадки! – отвечала Шунька, вручая ему телефон, - Вот повтори все то же самое Эльвингу, а то он там бушует, и вообще, не могу я с ним говорить.
Утро второго июня выдалось на редкость сырым и туманным. Фрэнки проснулся раньше всех – его разбудило круканье ворона где-то над крышей.
«Нужно сварить кофе. Ей очень холодно» - он спустился вниз, приготовил кофе по-ирландски и, захватив дымящуюся чашку и плед, вышел из дома. Ночной Рыцарь, дремавший у двери, внезапно вскинул голову, повел носом и, издав радостный визг, бросился со всех ног в туман, окруживший дом плотной пеленой.
Фрэнки отошел к беседке и, присев на диван, стал молча ждать. Боковым зрением уловил, как вздрогнул над головой туман, качнулся и разорвался под огромным хвостовым плавником, но, повернувшись, разглядел лишь маленькую фигурку в светлом платье, шагающую к дому. Огромный пес прыгал вокруг нее, нарушая тишину восторженными визгами.
Едва она подошла – с рюкзаком за плечами, босая и в потрепанном платье, обнявшая себя за плечи и дрожащая от холода, Джерико молча укутал ее в плед и сунул в бледные ладони горячую чашку.
- Здравствуй, Танцующий Ворон, - улыбнулась она устало, присаживаясь на диванчик.
- Здравствуй, Маленькое Солнце, - ответил он, - С возвращением, Пеппи.
***
«Не осенняя дремота над чеканным переплетом –
То за нами сны приходят, сны выходят на охоту.
Для медведя, для разлуки – есть у них тугие луки
И гарпун для белой ночи белого кита»
С каждым днем сны, окутанные туманом, становились ярче, насыщеннее, более зовущими. И понятнее. Сны складывались в видения, видения становились воспоминаниями, воспоминания, в свою очередь, несли знания. Она видела конюшни под зелеными крышами и весело трепещущие в воздухе триколоры родной страны, она слышала фырканье коней и ощущала их теплое дыхание. Во снах она знала и помнила их имена.
В один из таких снов она оказалась в больничном коридоре, среди снующих людей – пациентов и докторов в белых халатах и, никем не замечаемая, скользнула в одну из палат. На больничной койке лежала девушка, рядом, в кресле, дремал парень. Эйрин знала их, вспомнила в прошлых снах. Будто осколки цветного калейдоскопа – сны складывались перед  ней в цельную картину, выстраивались рядами, строго и упорядоченно, словно на параде.
Ариинг встрепенулась и приподнялась, будто могла увидеть или услышать ее, бросив настороженный взгляд на дверь. Эйрин на всякий случай приложила палец к губам, тихонько проскользнула к постели и легко тронула пальцами лоб эльфийки, отчего та вздрогнула, непонимающе оглянулась и опустилась снова на подушки. Губы ее тронула едва заметная улыбка.
Эйрин, повернувшись, склонилась над дремлющим парнем, так же легко тронула непослушную прядь его черных волос. Замерла на миг, прислушиваясь к пробуждающимся, вихрящимся внутри новым воспоминаниям, и, наклонившись, поцеловала его в самый уголок губ. Он вздрогнул, как и его сестра, просыпаясь, и в момент, когда Эйрин встретила его взгляд – еще дремотный и непонимающий, она окончательно вспомнила его имя.
- Эйрин!
Она открыла глаза, непонимающе глядя в склонившееся над ней лицо Донахью. Он едва сдерживал ярость – она видела это по его потемневшим глазам, по играющим на скулах желвакам, ощущала запах злости, наполнивший комнату – острый и терпкий, как запах свежей крови.
«Это все только твои фантазии, Эйрин. Ты больна. Вспомни, что говорил тебе доктор, милая. Нет никаких лошадей, никаких фейри, никаких эльфов. Это лишь плод твоей болезни».
- Донахью? – она вопросительно заглянула в его глаза, сейчас – свинцового цвета, будто небо перед грозой.
- Снова твои сны, милая? – он до боли сжал ее запястья, но она лишь молча смотрела на него, - Твои глупые сны, в которых ты зовешь и ищешь другого, будто ищейка, всю ночь бормочешь его имя?!
- Если это всего лишь мои фантазии на почве болезни, то почему ты ревнуешь, Донахью? – спокойно спросила она.
Он наклонился, прижимая ее к себе, и попытался ее поцеловать, но Эйрин невольно отвернулась, сжав губы.
- Вот почему! – прорычал он, встряхивая ее, будто куклу, - Вот почему!
Он резко сел в постели, сгорбившись и запустив пальцы в волосы.
Легкий ветерок, залетевший в окно, тронул тюлевые занавески и принес с собой запахи притаившихся в лесной чаще диких ирисов, черемухи и папоротника, моря и вереска. На крыше сипло крукнул ворон.
- Ты помнишь, как мы познакомились, Эйрин?
- Да, - ответила она, глядя ему в спину, - Я упала, провалившись в пол наверху, в кабинете, а ты тогда вытащил меня.
Донахью страдальчески взвыл. Резко поднялся и грубо сдернул ее с постели, больно сжав ее руки.
- Но это не так! Ты снова все выдумала, Эйрин!
Что-то внутри щелкнуло, сверкнуло – последний осколок занял свое место в узоре калейдоскопа, и она с поразившей ее ясностью и яркостью вдруг осознала, что вспомнила все. Вспомнила всю себя.
Ты – Пеппилотта-Эйрин О'Нилл, родилась 17 марта 1995 года в гафстве Керри. Пеппи тебя прозвали из-за ярких рыжих волос. Эйрин – в честь родной страны. Ты Пеппи, смешная девчонка из Трали, все свое свободное время проводившая в библиотеках и на конюшне с любимой игреневой лошадью. Ты маленькая Пип, и ты сказочно неуклюжа из-за того, что правая нога у тебя на какой-то сантиметр короче левой. Но когда ты танцуешь, твои ноги забывают, что нужно спотыкаться.
Ты – Эйрин О'Нилл, родившаяся в Килларни в 1912м, и твой отец был участником Пасхального восстания. Ты не видела, как его расстреляли на площади Дублина, но ты помнишь это. Ты Эйрин О'Нилл, которую выдали замуж за Донахью О'Брайана (вас познакомили на рождественском ужине, где подавали ненавистные тебе тушеные грибы, и угощали прогорклым вином). Сумасшедшая Эйрин, которой доктор советовал пожить подальше от городской суеты. Эйрин, которую муж увез в чащу леса по большей части не по показаниям докторов, а дабы спрятать от людей (спрятаться самому, ему стыдно, стыдно, что жена сумасшедшая, что за спиной шепчут люди). Увез, чтобы ты тут все вспомнила.
- Донахью… - ей не хотелось причинять ему боль, но она должна была уйти – так было бы лучше.
- Я устал, Эйрин, - он снова встряхнул ее и до боли вывернул ей руку, силой прижимая к себе, - Мне тоже тяжело, знаешь ли. И ты ничего не делаешь, чтобы помочь себе. Нам!
- Я уже все сделала, Донахью, - свободной рукой она коснулась его щеки, не обращая внимания на то, что он причиняет ей боль, - Отпусти меня.
Он разжал пальцы и она испуганной ланью метнулась прочь, ошеломив его. Прочь из дома – босиком, в ночной сорочке, в сырой туман, окутавший лес. Она услышала позади его гневный и испуганный крик, но не остановилась.
Оцарапав лицо о ветки, Эйрин вылетела на утес, нависший темной громадой над озером.
- Эйрин!
Она повернулась лицом к темнеющей стене леса, встав на самом краю утеса. Туман над ней взрогнул, пошел рябью и, подняв руку, она кончиками пальцев коснулась брюха пролетающего над ней кита.
«Я больше не буду падать. Я буду летать».
Она раскинула руки и полетела вниз, в туман, не отрывая взгляда от плывущего наверху кита и не заботясь о том, что не умеет плавать.
«Пеппи умеет» - и холодная вода поглотила ее без плеска, хлынула в легкие, в душу, безмолвно сомкнулась над головой.
***
Задыхаясь скорее не от нехватки воздуха, а от дикого восторга, Пеппи вынырнула и жадно вдохнула обжигающий воздух. Над озерами Килларни разгорался закат, и первые его лучи золотили макушки леса.
Дрожа, Пеппи выбралась на берег и, кое-как отжав волосы и платье, побрела к дому, стуча зубами. По пути ей встретились туристы, проводившие ее недоуменными взглядами.
Ее рюкзак был там же, где она его оставила – под старой корявой елью на опушке. Торопясь, Пеппи достала планшет, включила, и дата на заглавном экране заставила ее ахнуть – 1 июня 2016 год, 19:00.
- Силы лесные, две недели, - пробормотала она, прижав пальцы ко рту, - Ох, дома, наверное, с ума сходят от волнения.
И что ты им расскажешь по поводу своего исчезновения?
Простите, что заставила волноваться, я немножко застряла в 33м.
Пеппи засмеялась.
- Ну что ж, - поднимаясь и закидывая рюкзак за плечи, сказала она, - Тебе ли привыкать быть сумасшедшей?
Ей предстояли долгие разговоры и долгая дорога домой и, вздохнув, она босыми ногами шагнула на тропу, ведущую к дороге, к автобусной остановке.
Над головой защелкал свое «крук» огромный черный ворон. Воздух вздрогнул, потревоженный взмахом огромного невидимого плавника.

- У меня за зрачками – вода. И киты.
Темный лес. И ирис с бергамотом.
Литр виски, два кубика льда до весны
И талон к психиатру в субботу.
Вместо поступи – танца распятый
надрыв,
Беспощадно, до боли, до колик.
Меня нет. Я во тьме. Я возьму
перерыв.
Вместо подписи – крестик и нолик.
Я забуду все песни, все строки стихов,
Продырявлю растерянно память
Пусть я есть. Я частичка потерянных
снов -
Мне рыдать, мне ж и бАлами
править.
Словно яблока ломтик, так чутко, без
сна,
Подрастает луна понемножку.
Меня в нос целовала шальная весна,
Как бездомную рыжую кошку.
Растреплю свои косы и ветру отдам.
Раскидаю по сумеркам сердце...
Я давно заплатила по вашим счетам.
Пусть от памяти некуда деться...

О, это шикарно *0* .Невозможно оторваться от текста. И Рыцарь начал появляться, радует)

Crowl, огромнейшее спасибо!
___________________________________________________
а под манежную езду в Private stable "Quiet Paradise", куда отправились Пеппи и Виорика со своими лошадьми, у меня нарисовалась коротенькая стори:
***
- У нас же вроде как каникулы, какие соревнования? – недоумевающе воззрилась Пеппи на брата, когда тот продемонстрировал ей заполненные бланки заявлений на манежную езду в "Quiet Paradise".
- Ну ты же не в школе, Пип, - усмехнулся Падди, размахивая бумагами перед носом кузины, - Привыкай к взрослой жизни.
- Пепп! – она выдернула из его рук документы и пробежала по ним глазами, - Что-то мне подсказывает, что ваша взрослая жизнь полна тоски и несправедливости. Только я и Рика? А Варя с Тоссом чего не едет?
- Варя готовится к свадьбе, - пожал плечами Падди, - Да и у нее тут много работы – фестивали же.
Пеппи фыркнула:
- А ты летишь с нами?
- У меня, как директора, куча дел. Так что не смогу…
- Ну и слава богу!
***
По прибытию барышни из ВРН были радушно встречены и поселены в уютных условиях. Пеппи быстро нашла общий язык с местным населением и весь вечер перед стартами прочирикала с местной рыжей Лили. Виорика же держалась со свойственной ей аристократической сдержанностью.
По жеребьевке они выступали друг за другом, Пеппи ехала первой. Танцор раззадорился и на разминке рвался поскакать вовсю, на старте с большой охотой и отдачей менял аллюры, заставив, правда, своей ръяностью несколько поволноваться свою маленькую всадницу.
Спокойствию же Виорики и Водки мог бы позавидовать многовековой ледник. И схему они проехали так же – спокойно, не спеша, но и не ленясь. Мощная с виду юная Водка с легкостью и совкостью выполняла неуловимые и незаметные команды всадницы.
После соревнований с целью обмыть результаты, девушки не без удовольствия разместились в местном ресторанчике. Вкуснейшая закуска, пиво, вино, радостная атмосфера – все распологало сидеть подольше и болтать обо всем на свете. Так, под изрядной порцией алкоголя, совершенно расслабившись, Пеппи рассказала Виорике все про свои приключения и про то, как Падди водил ее к психиатру – ибо именно этот момент больше всего ее обижал.
Виорика молчала некоторое время, и Пеппи уже испугалась, что румынка рассмеется в ответ на ее откровения или, хуже того, согласится с мнением Падди.
Рика достала сигарету, пару раз щелкнула зажигалкой, но та выдала лишь пару слабых искорок.
- Твою маму, вечно они у меня не работают, - чертыхнулась румынки и обратилась к людям за соседним столиком за огоньком. Села на место, сделала затяжку и внимательно посмотрела на Пеппи мягким кошачьим взглядом. Сквозь пелену горьковатого сигаретного дыма Пепп на миг показалось, что зрачки золотистых глаз румынки вертикальные, как у кошки.
- Я бы это так не оставила на твоем месте, - наконец проговорила Виорика своим низким хрипловатым голосом, от которого у Пеппи иногда бегали мурашки по коже.
- Как так? – поняв, что смеяться над ней не намерены, Пепп доверчиво поглядела на Виорику, обхватив прохладный стакан с пивом обеими ладонями.
- Так, - выдохнув прогорклый дымок, ответила румынка, - Я считаю, что любую, самую малейшую обиду нельзя оставлять без ответа. Ударили по правой щеке? Сломай мерзавцу руку. Обвинили в сумашествии – доведи обидчика самого до дурки. Оставили без помощи? Отвернись от человека вовсе. На любое зло в отношении тебя отвечай хлестко и больно. Иначе сядут на голову, - она потушила окурок в пепельнице и, подозвав официанта, заказала еще по бокальчику, - Собственно, из-за такой моей позиции мы с моей сестрой и матерью в весьма натянутых отношениях.
- Почему?
Виорика ответила лишь после того, как им подали их заказ. Глотнула вина и все тем же бархатисто-низким голосом произнесла:
- Ну, меня всю жизнь поучали, что за зло платить нужно добром. А я считаю, что платить нужно тем же, что дали тебе. Моя несколько раз пра-бабушка совершила один поступок, который мать и сестра осуждают, а я уверена, что он справедлив. И потому, что я придерживаюсь бабушкиных принципов, меня принято было в семье считать злой и черствой. Впрочем, это недалеко от истины…
- А что за поступок? – снедаемая любопытством, поинтересовалась Пеппи.
Виорика вновь попросила огня у соседей, закурила, хитро посмотрела на младшую подругу и начала свой рассказ:
***
Толпа неистовствовала. Толпа была неумолима, неудержима и яростна в своем едином порыве. Вокруг – хоровод озлобленных, искаженных звериным оскалом лиц, глаза, сверкающие ненавистью да безумием. В испачканных, вскинутых к небу крючковатых, будто птичьи лапы, руках – камни да вилы, да палки, да колья. Камни были всего больнее – они летели прицельно, попадая по рукам, ногам, по неприкрытой голове.
- Волколак, волколак!
- Нож в сухой выворотень воткнет, перепрыгнет через него – да и побег в волчьей шкуре!
- Это он овец порезал!
Он не вскрикнул ни разу – лишь рычал и, прикрывая голову руками, пытался прорваться к ней – связанной, избитой и униженной, в окружении оскаленных зубьев вил шагающей к обрыву. Несколько тяжелых булыжников, привязанных к петле на шее, клонили ее к земле.
Она захлебывалась молчаливым плачем – от страха и бессилия, от того, что не может помочь ему и от того, что он не может помочь ей.
На кромке обрыва над кипящей серой рекой, такой же холодной и жестокой, как сердце озверелой толпы, он упал. Темная кровь из разбитого виска, будто дорогое вино, плеснула на грязный и сырой снег.
И когда золотая искра в его глубоком, хищном взгляде, что был направлен на нее, угасла, ведьма закричала – громко, неистово. Страшно.
Толпа замерла с искривленными в немом удивлении ртами. Толпа в недоумении отпрянула на пару шагов.
Распрямившись, хоть тяжелые камни и тянули к черной и холодной земле, она поглядела в глаза каждому – и веки трепетали, и зрачки расширялись, и головы никли при встрече с янтарно-медвяным, прищуренным, сияющим взглядом.
- Молчите! – голос ее, хриплый и надрывный, походил на карканье ворон, - Молчите! Где же ваши слова? Что говорили мне прежде?!
Она качнулась, переступила босыми ногами. Полные губы искривились в усмешке. Худой палец, дрожа, указал на женщину в толпе:
- Маклуша! Не ты ли мне руки целовала, когда младенца твоего я спасла от костлявой?!
Бледный птичий палец дрогнул и переместился на другую женщину:
- А ты?! Ты клялась, что по гроб мне должна, когда я твоего ненаглядного отвадила от другой ворожеи!
- Ты! – обвиняющий перст запрыгал с одного на другого человека в толпе и каждому, каждому она припоминала, как он благодарил ее за ее же помощь. За ее добро.
От добра добра не ищут – так он говорил ей. И вот, забитый камнями, лежит у ее ног с потухшим, остекленелым взглядом. Тот, за кем она могла пойти за грань мира. И пойдет.
- Молчите! Молчите! – она вдруг расхохоталась – глухо и хрипло, заставив толпу отступить еще на шаг, - Так вот придет пора и вам ответить сполна!
Она шагнула к распростертому телу – толпа отхлынула еще, давя друг друга, глядя круглыми кроличьими глазами, скалясь и бледнея.
Окровавленными худыми пальцами сорвала с себя тонкую цепочку с посеребренным волчьим клыком и бережно надела на того, кто принял такую страшную и глупую смерть. Закрыла его глаза. Поцеловала помертвевшие губы.
- Я даю это тебе, чтобы потом, далеко потом, где-то ты смог узнать меня. Чтобы мы снова были вместе.
Она вновь поцеловала его и, поднявшись во весь рост, гордо распрямилась. Осмотрела золотистым взглядом толпу и сама оскалилась в улыбке, вновь заставив всех собравшихся вздрогнуть.
- Я вернусь.
Раскинув руки, она летела вниз – в небо, опрокинутое в холодную реку. Беззвучно, без единого плеска сомкнулись пенные волны над нею.
…
Около полуночи, когда последние огни в деревне погасли, когда последние сплетники умолкли, устав обсуждать события давешнего дня, черная, как сама ноябрьская ночь, кошка, мягко выступила из мрака. Янтарные, с золотинкой, глаза, ярко сверкнули во тьме. Ступая неслышно, кошка оббежала аккурат вокруг деревни и, замкнув круг в том же месте, откуда явилась, исчезла в холодной, пропахшей сырым снегом, ночи, вильнув черным хвостом.
Тревожно завыли в деревне собаки.
Поутру над деревней висел сизый, сырой туман, густой – хоть топор вешай. Шедшая за водой к реке Маклуша вдруг стала на околице, не в силах перешагнуть цепочку невидимых кошачьих
следов. Сердце ее забилось сперва часто-часто, а после замерло. Кровь отхлынула от лица, коромысло скатилось с плеч, и Маклуша неслышно рухнула в туман бесформенной грудою тряпья.
На заутрене в деревянной церквушке качнулось вдруг, да рухнуло с грохотом распятье, раскололось, задело заставленный свечами алтарь. Свечи вспыхнули, рассыпались по полу. Пламя дрогнуло, метнулось – и вдруг, будто озверев, разъярившись, бросилось на стены, на глядящие со стен иконы, на кричащих прихожан. Бросилось охотно, сноровисто, будто послушная собака по команде. Мгновение – и вместо церквы посреди деревни полыхал факел. Черный дым столбом поднимался в мрачное осеннее небо, селяне кричали, а пламя с неистовым ревом перекидывалось с крыши да на крышу, скакало веселое, трещало да завывало, хохотало в диком и гибельном веселье.
…
Она ступила босыми ногами на черный, теплый еще, пепел и неслышно пошла по пожарищу, равнодушным взглядом скользя по обугленным остовам изб, оставляя за собой едва заметные следы.
Пепел кружил, как снег, оседал черными хлопьями на обгорелые кресты церкви.
Вдалеке, с полей, ревел тоскливо скот, выли собаки – разъяренный, гневливый огонь не тронул лишь животных.
Она остановилась напротив обглоданного огнем скелета церкви. Улыбнулась, обнажая белоснежные зубы.
Сквозь туман на пожарище упал солнечный луч – такой же янтарный и мягкий, как и ее взгляд.
- Это еще не конец!
Порыв холодного ветра разметал ее черные, будто вороново крыло, волосы. Взметнул облако черного пепла, закружил, завертел, скрыв на миг все. И, когда черные хлопья, кружась, осели на обгоревшую землю – огромный черный ворон, тяжело хлопнув широкими крыльями, поднялся с земли. Сделал широкий круг над пепелищем, крукнул хрипло, низко, будто насмешливо – и растаял в сизом тумане ноября.
***
фото с сорев:

Удачи на соревнованиях ) У Вас всё получится )))

Angora, благодарю!))
____________________________________
Пеппи и Пиво на БП в ПКХ "Horse Deluxe"

Виорика, тинкер Лагерта и тихий вечер в ВРН

Шикарные кони
а имя Лагерта - это дань сериалу же?

mariya_mak, спасибо огромное!) Именно =3

Ну и быстроэкстерьерное фото нашей солнечной, но в то же время настоящей нордической девушки - знакомьтесь, WRN Лагерта, ирландский коб =3

красавица)

Алена Гордеева, спасибо огромное!))

Парочка портретов наших девушек.
Такие разные - милая и романтичная Пеппи

И мрачно-загадочная, холодная Виорика

Ну и конская дама - солнечная и длинноволосая Лагерта

Потрясающие скриншоты! И очень затягивающий текст, нравится слог :D.

Вам прямо книги писать нужно, отменно!

Woah! That horse and edit is amazing!!

Aksinel, огромное спасибо!
Viktoria, ох, до такого мне далековато)) Благодарю, очень приятно =3
Elaine Rose, thank you so much!!))
________________________________________
Пеппи и Сорока снова выездючат =3